Действительно, наш криоцер великолепен. Хорошо сложенный, ни слишком большой, ни слишком маленький, он прекрасного кораллового цвета, с черными, как стеклярус, ножками и головой. Всякий, кто видел весной распускающиеся лилии, знает это насекомое. На растении тогда непременно сидит этот жучок. Если вы протянете руку, чтобы схватить его, то он тотчас же, как парализованный, упадет на землю.

Подождем несколько дней и вернемся к лилии, которая мало-помалу удлиняется и начинает показывать свои бутоны, собранные в пучок. Красное насекомое все там же. Сверх того, глубоко обгрызенные листья, превращенные в лохмотья, запачканы маленькими кучками зеленоватых извержений. Но эти кучки перемещаются, медленно двигаются. Развернем их соломинкой и мы найдем под ними безобразную, брюхатую, оранжевую личинку. Это—личинка криоцера. Она испражняется вверх, и ее собственные отбросы покрывают постепенно ее спину, начиная от заднего конца тела до головы. Реомюр описал подробно, как отбросы эти, передвигаясь постепенно по наклонной поверхности спины личинки, покрывают ее всю.

Теперь мы знаем, за что криоцеру дали такое постыдное видовое прозвище: из своих извержений личинка делает себе рубашку. Когда она покрыла уже всю спину, то выделения все-таки продолжаются, и рубашечка постоянно удлиняется и поправляется. Иногда рубашечка становится слишком толстой, тяжелой и спадает с личинки. Но личинка не беспокоится: ее желудок не замедлит поправить беду.

При передвижении личинка оставляет таким образом за собой грязный след, кучки своих извержений, на листьях лилии, этого олицетворения чистоты. Когда листья съедены, личинка скоблит кожу со стебля. Даже цветы, тогда уже распустившиеся, не бывают пощажены; их белые чашечки превращаются в места для нечистот. Яйца кладутся в мае. Они прикрепляются к нижней стороне листа, коротенькими рядами—от трех до шести в среднем. Яички цилиндрические, закругленные на обоих концах, яркого красно-оранжевого цвета, блестящие, смазанные липким веществом, которое и приклеивает их по всей длине к поверхности листа. Вылупление происходит через двенадцать дней. Скорлупа яйца, немного сморщенная, но все-таки ярко-оранжевая, остается на месте, так что вся кладка имеет такой же вид, как вначале, только немного увядший.

Молодая личинка имеет полтора миллиметра в длину. Голова и ножки черные, остальное тело красно-янтарного тусклого цвета. На первом членике туловища бурый пояс, прерванный посередине; наконец, по маленькой черной точке находится по бокам задней части третьего членика туловища. Такова первоначальная окраска личинки. Позднее оранжевый цвет заменяется более бледным, желтым. Толстая личинка упирается в лист короткими ножками, а кроме того, задней частью тела, которая имеет значение подталкивателя и толкает вперед кругленькое животное. Это-калека.

Вылупившись, личинки немедленно начинают кормиться, каждая рядом с кожицей своего яйца. Каждая отдельно грызет и прогрызает ямочку, канавку в толще листа, но оставляет нетронутой кожицу противоположной стороны. Так сохраняется прозрачный пол, опора, которая позволяет есть, не опасаясь падения. Личинки лениво передвигаются, отыскивая лучшие куски. Я вижу их, то рассеявшимися, куда попало, то столпившимися в небольшом числе, но никогда не вижу, чтобы они ели бережливо, все кряду перед собой, как рассказывает Реомюр. Нет ни порядка, ни общего соглашения, ни бережливости. Ведь лилия так роскошна и щедра!

А между тем, брюшко вздувается, и желудок начинает действовать Я вижу первое, жидкое выделение, которое все-таки употребляется в дело и откладывается на спину. Менее чем в сутки личинка приготовит себе полную рубашечку. К чему она личинке? Защищает ли она ее от солнца? А может быть, цель личинки—испугать врагов? Это тоже возможно: кто решится укусить такой противный комок извержений? А может быть, это просто каприз моды? Я не скажу—нет.

Для того чтобы немного разобраться в этом тонком вопросе допросим близких родственников лилейного криоцера. На своей грядке со спаржей, на зеленых ветвях, я нахожу весной два вида криоцеров: спаржевого (Crioceris asparagi Lin.) и 12-точечного (12-punctata Lin.). У первого трехцветная, не лишенная достоинства, окраска. Голубые надкрылья, с белой каймой по наружному краю, украшены тремя белыми пятнышками; красная переднеспинка с голубым пятном на середине (рис. 121). Зеленоватые, цилиндрические яйца его положены по одному в разных местах растения: на листьях, на разветвлениях, на бутонах. При этом они поставлены стоймя и прикреплены к растению одним концом. Личинка спаржевого криоцера, хотя и живет открыто на листьях растения и может подвергаться тем же опасностям, что и личинка лилейного, совершенно не знакома с искусством прикрываться рубашечкой из нечистот. В течение своей жизни она остается голой и совершенно чистенькой. Она светлого, зеленовато-желтого цвета, довольно толстая сзади, более тонкая спереди. Главный ее орган передвижения— задний конец тела, который сгибается, как палец, обхватывает ветку, поддерживает животное и толкает его вперед. Ножки, слишком короткие и расположенные слишком впереди, не могли бы одни тащить такое тяжелое тело. Помощник их, задний конец тела, замечательно силен. Опираясь только на него, личинка опрокидывается головой вниз и висит в таком положении, когда перебирается с одной веточки на другую.

Любопытно положение личинки в состоянии покоя. Тяжелый зад покоится на паре задних ног и на согнутом, как палец, конце брюшка; передняя часть тела приподнята изящным изгибом; маленькая черная головка держится отвесно, и все животное напоминает древнего сфинкса. На солнце часто так сидят эти личинки. Эти жирные, голые, беззащитные личинки, дремлющие на солнце, представляют легкую добычу. Множество мушек, скромных по величине, но, может быть, страшных по хитрости, посещают спаржу. Сидящие неподвижно личинки не обращают на них никакого внимания, даже тогда, когда эти последние жужжат над ними. Разве эти мухи так безобидны? Едва ли. Двукрылые прилетают сюда не для того только, чтобы пососать скудные соки растения—у них есть, конечно, и другая цель.

Действительно, на большей части личинок спаржевого криоцера видны маленькие, белые, как фарфор, точечки, крепко приклепленные к коже личинок. Не яйца ли это мушек? Я собираю личинок с такими белыми точечками и воспитываю их в неволе. Через месяц, к середине июня, они вянут, морщатся, буреют. От них остается только сухая кожица, которая лопается из конца в конец, и из которой показывается кокон двукрылого. Через несколько дней паразит вылупляется. Это—сероватая мушка, с редкими, жесткими волосками на теле. Величиной она вдвое меньше комнатной мухи, на которую она несколько походит. Она принадлежит к тахинам, которые обыкновенно в возрасте личинок живут в теле гусениц.

Итак, белые точки были яйца мухи. Паразитная личинка, вылупившаяся из этого яйца, прогрызла кожу хозяина и проникла внутрь его тела. Сначала пораженная личинка не чувствовала нанесенного ей вреда, продолжала свои гимнастические упражнения и продолжала кормиться, как будто бы с ней не случилось ничего необыкновенного. Воспитываемые в стеклянных сосудах и часто наблюдаемые в лупу, мои личинки с паразитом не обнаруживают никакого беспокойства. Это потому, что тахины вначале дьявольски осторожны! До того мгновения, когда они будут готовы к превращению, их пища должна сохранить свежесть и даже жизнь, а потому они кормятся запасами жира, которые хозяйская личинка заготовляет для будущего, ввиду своего превращения. Они поедают не необходимые для жизни в данное время органы и остерегаются их трогать, но в конце своего роста они, не нуждаясь больше в осторожности, выедают все внутренности жертвы, оставляя только кожу, которая будет служить им защитой.

Я имел удовлетворение видеть, что и тахина, в свою очередь, подвержена истреблению. Сколько их было на спине одной личинки? Может быть, восемь, десять и больше. А из тела жертвы выходит одна, всегда одна мушка, потому что жертва слишком мала, чтобы прокормить нескольких. Что сталось с остальными? Была ли между ними борьба на спине жертвы, пожрали ли они друг друга, причем пережила самая сильная? Или же, может быть, одна, вылупившись раньше других, оказалась хозяином положения и проникла в жертву, а другие, видя, что жертва уже занята, погибли от голода, не пытаясь проникнуть в личинку? Я стою за взаимное истребление, так как для них должно быть безразлично, кушать ли мясо хозяина или себе подобных. Как ни жестоко соперничество между этими паразитами, но породе их не грозит опасность угаснуть. Я осматриваю многочисленное стадо личинок криоцера на моей грядке спаржи и вижу, что у доброй половины их на спине лежат яйца тахин. Да и многие из личинок, нетронутых еще сегодня, будут поражены завтра и т.д., до тех пор, пока длится время лета двукрылых. Я полагаю, что огромное большинство стада будет в конце концов заражено. Мои воспитанники подтверждают это. Если я не делаю тщательного отбора, если я беру со спаржи личинок подряд, то получаю очень мало жуков криоцеров—почти все остальное дает мух.

Если бы нам было возможно предпринять настоящую борьбу с насекомыми, то я хотел бы посоветовать тем, кто разводит спаржу, прибегнуть к гахинам, хотя я и не обольщаю себя успехом этого способа. Исключительные вкусы таких шестиногих помощников заставляют нас вращаться в заколдованном круге: болезнь отвращается лекарством, но для существования лекарства необходимо поддерживать ту же болезнь. Чтобы освободиться от вредителей спаржи, нам надо много тахин; а для того чтобы получить много тахин, нам надо сначала иметь много тех же вредителей спаржи.

Под своим плащом из навоза криоцер лилейный избавлен от тех опасностей, которым подвергается его родич, живущий на спарже. Снимите с него кафтан: вы никогда не увидите на нем ужасных белых значков. Предохранительный плащ очень действителен. Но разве не мог бы он найти средство для защиты, не прибегая к противной пачкотне? Да, конечно, можно: достаточно было бы поместиться под какую-нибудь другую крышку. Это и делает 12-точечный криоцер, живущий вперемежку со спаржевым и отличающийся от него немного большим ростом и ржаво-красным цветом, с двенадцатью черными точками, равномерно расположенными на надкрыльях (рис. 122).

Его темно-оливковые, цилиндрические яйца, заостренные на одном конце и усеченные на другом, очень походят на яйца только что описанного спаржевого криоцера и, как эти последние, отвесно торчат, будучи прикреплены к растению усеченным концом своим. Яйца этих двух криоцеров легко было бы смешать, если бы они не занимали различных мест на растении. Криоцер спаржевый прикрепляет свои яйца на листья и на тоненькие веточки, а двенадцатиточечный сажает их исключительно на зеленые еще плоды — шарики, величиной с горошину.

Личинки последнего сами должны прогрызть тоненький ход и проникнуть в плод, мякоть которого они поедают. В каждом плоде бывает не больше одной личинки. А вместе с тем, я много раз видел на одном плоде по два, три, четыре яйца. Первая вылупившаяся личинка становится собственницей плода, собственницей нетерпимой, готовой свернуть шею всякому, кто уселся бы за стол рядом с ней. Везде и всегда неумолимая борьба.

Личинка криоцера 12-точечного тускло-белого цвета, с черным прерванным поясом на первом членике туловища. Эта домоседка не обладает способностями акробата, пасущегося на подвижной листве спаржи. В своей коробочке она и не нуждается в этих способностях.

Пораженный плод немедленно падает на землю и день ото дня теряет свою окраску, по мере того, как мякоть его поедается. Наконец, он превращается в хорошенький, прозрачный, как опал, шарик, тогда как нетронутые плоды зреют и украшают растение богатым ярко-красным цветом. Съев всю мякоть плода, личинка зарывается в землю, прогрызшись сначала через кожицу плода. Тахины не тронули ее; ее опаловая коробочка из твердой кожицы плода так же хорошо, даже может быть лучше, охранила ее, чем это сделал бы кафтан из нечистот.

Значит, криоцер в своем шарике нашел спасение. Спасение? Ах, какое неудачное выражение! Есть ли кто-нибудь в мире, кто мог бы похвалиться тем, что спасся от эксплуататора? Около середины июля, время, когда криоцер 12-точечный выходит на поверхность земли в виде жука, мои трубки дают мне целую тучу маленьких перепончатокрылых—тоненьких, изящных наездников (Chalcididae) сине-черного цвета, без видимого яйцеклада. Я не знаю, есть ли имя у этой крошки. Самое важное было узнать, что плод спаржи, где сидела личинка, не спас ее. Муха тахина одна съедает личинку, а этих бывает до двадцати в одной личинке.

Когда все предсказывало спокойную жизнь, является вдруг карлик из карликов, назначение которого состоит в том, чтобы уничтожить насекомое, защищенное сначала своим орешком, а потом коконом, приготовленным под землей, и поедает это насекомое. Когда и как поразил он криоцера? Я не знаю этого. Во всяком случае он горд своим значением и, находя жизнь приятной, закручивает усики, качает ими, потирает в знак удовлетворения лапки одна о другую и чистит себе животик.

Личинка лилейного криоцера со своей нечистой рубашечкой, даже и она не защищена от паразитов. Она часто делается жертвой другой тахины, более крупной, чем тахина спаржевого криоцера. Паразит, я в этом убежден, отложил на нее свои яйца не тогда, когда личинка была в рубашечке, но воспользовался мгновением ее неосторожности. Когда наступает время зарыться в землю, личинка сбрасывает свою рубашечку, может быть, с целью облегчить себя перед спуском с вершины растения, а может быть, для того, чтобы взять солнечную ванну: ведь она так мало наслаждалась солнцем под своим влажным покровом! Эта прогулка без одежды по листьям, последняя радость личинковой жизни, оказывается роковой для личинки. Является тахина и, найдя чистую, блестящую от полноты, кожу, кладет на нее свои яйца.

Из трех видов криоцеров наиболее страдает от паразитов спаржевый, личинка которого живет на открытом воздухе, без всякой защиты; затем следует двенадцатиточечный, живущий в молодом возрасте в плоде спаржи; самый счастливый—лилейный криоцер, который в личинковом возрасте прикрыт плащом из отбросов.

Раньше конца мая совершенно зрелая личинка покидает свое растение и зарывается под ним неглубоко в землю. Лбом и спиной она расталкивает землю и устраивает ячейку, величиной с горошину. Теперь личинке остается напитать стенки кокона липким веществом, которое затвердело бы. Для того чтобы присутствовать при этой работе укрепления жилища, я вынимаю из земли неоконченные еще ячейки и делаю в них отверстия, которые позволят мне видеть личинку за работой. Заключенная сейчас же приближается к отверстию. Изо рта у нее выходит пенистое вещество, похожее на взбитый белок, которое она откладывает на края отверстия. Выпустив несколько струек этой жидкости, личинка заделывает отверстие.

Я собираю других личинок во время их зарывания и помещаю их в стеклянные трубки с маленькими кусочками бумаги. Возможно ли в этих условиях устройство ячейки? Да, возможно, и без больших трудностей. Опершись немного на стекло, немного на бумагу, личинка начинает выделять в изобилии пенистую слюну. Через несколько часов она исчезает в прочном коконе. Он бел как снег, и очень порист, как будто бы сделан из взбитых белков. Итак, для того, чтобы склеить из песка ячейку в виде шарика, личинка употребляет пенистое белковое вещество.

Теперь вскроем личинку-строительницу. Вокруг пищевода, довольно длинного и мягкого, нет слюнных желез, нет ни шелкоотделительных трубочек. Значит, пенистое вещество не шелк и не слюна. Обращает на себя внимание один орган: это очень большой зоб, неправильно вздутый буграми, которые делают его бесформенным. Он наполнен бесцветной, липкой жидкостью. Вот это, конечно, и есть то вещество, которым личинка скрепляет свое жилище. Когда начинаются приготовления к превращению, то желудок, не имея нужды работать для пищеварения, служит насекомому местом, где приготовляются иные вещества. Ситарисы накопляют там выделения урины; усачи запасают там же меловую кашицу, которой замазывают вход в ячейку; гусеницы держат там в запасе порошки и липкие вещества, которыми укрепляют кокон; перепончатокрылые черпают оттуда лак, которым покрывают внутренность своего шелкового здания. А вот криоцер лилейный пользуется своим желудком для заготовления пенистого цемента. Два криоцера, живущие на спарже, также строят свои ячейки при помощи липкого желудочного выделения: их подземные коконы имеют ту же форму и то же строение, что у лилейного.

После двухмесячного пребывания под землей, лилейный криоцер выходит на поверхность в виде жука, т.е. взрослого насекомого. Теперь, для пополнения его истории остается решить один ботанический вопрос. Лилии ко времени выхода насекомого отошли. Сухой, безлистный стебель с несколькими разломанными семенными коробочками—вот все, что осталось от прелестного весеннего растения. Только чешуйчатая луковица его еще существует на некоторой глубине и ждет упорных осенних дождей, чтобы опять набраться сил и выпустить пучок листьев.

Как живет криоцер в течение лета, прежде чем на его растении опять покажется зелень? Голодает ли он в течение самых сильных жаров? И если да, то зачем же он вышел из земли, зачем покинул кокон, в котором мог бы спокойно дремать, не нуждаясь в пище? Или же потребность в пище выгнала его из-под земли, как только надкрылья его окрасились в алый цвет? Это очень вероятно. Впрочем, посмотрим.

На увядших стеблях моих белых лилий я нахожу часть, покрытую зеленой кожицей, и предлагаю ее моим узникам, вышедшим два дня тому назад из слоя пеека в моих трубках. Они с большой жадностью накидываются на кожицу и объедают ее до деревянистых частей. Скоро у меня не остается совсем этой пищи. Я знаю, что все сорта, как местных, так и экзотических лилий, им по вкусу. Но у меня нет этих растений в свежем виде, так как к этому времени все завяло. В ботанике лилия дает свое имя семейству лилейных, и, по моему мнению, тот, кто питается лилией, должен, за недостатком ее, есть и другие растения того же семейства. Но криоцер, более знающий, не разделяет моего мнения.

Семейство лилейных подразделяется на три отдела: лилиевые, асфодэловые и спаржевые. Из второго отдела ничто не годится для моих узников. Они гибнут от голода на листьях растений этой породы: на Asphodelus, Funkia, Agapanthus, Triteledia, Hemerocallis, Tritoma, Allium, Ornithogale, Scilla, Hyacinthus и Muscari. Мне кажется, что мнение насекомого не следует презирать: упорное отвращение криоцера к асфодэловым указывает на то, что этот отдел надо исключить из лилейных.

Ко второму отделу принадлежит любимая этим насекомым белая, лилия, а также и другие лилии; кроме того, сюда же относятся фритиллярии, которые тоже охотно ими поедаются, и, наконец, тюльпаны, которых у меня тогда не было.

Третий отдел очень удивил меня. Красный криоцер ел, но очень неохотно, листья спаржи, любимой двумя другими видами криоцеров. И напротив, он с наслаждением ел ландыш (Convallaria majalis) и купену (Polygonatum vulgare), оба растения, так сильно отличающиеся от лилии на взгляд всякого. Он сделал еще лучше: он с видимым удовольствием поедал сассапарель (Smilax aspera), которая опутывает заборы своими завитками и дает осенью пучки маленьких красных ягод. Вполне развитые листья ее слишком тверды для него, ему нужны нежные верхушки молоденьких листочков. Этим я кормлю его так же хорошо, как лилией. На основании того, что насекомым была принята сассапарель, я предлагаю ему рускус (Ruscus aculeatus), но оно упорно отказывается от этого растения. Следовательно, криоцер лилейный питается растениями двух отделов: лилейными и спаржевыми. В этих отделах он ест одни растения и отвергает другие.

Исключительная любовь к спарже, главному представителю спаржевых, характеризует двух других криоцеров, страстных любителей возделываемой спаржи, но часто я нахожу их также на дикой спарже (Asparagus acutifolius), жестком кустарнике с длинными и гибкими, очень ветвистыми стеблями. Кроме названных двух растений, эти два вида криоцеров не едят решительно ничего, даже когда выходят в июле из земли голодные от продолжительного воздержания.

На той же дикой спарже живет, пренебрегая всеми другими растениями, четвертый криоцер (Crioceris paracenthesis), самый маленький из всех. О нем я ничего больше не знаю.

Эти ботанические подробности говорят нам, что криоцерам не угрожает голод, когда они летом выходят из земли, рано вылупившись. Если лилейный криоцер не найдет своей любимой лилии, то может есть купену, сассапарель, ландыш и, я думаю, некоторые другие растения того же семейства. Три другие вида находятся в лучших условиях: их растение светло и зелено до зимы. Дикая спаржа держится даже и в холода. Да это и излишне для криоцеров, которые после кратковременной летней свободы забираются на зимние квартиры, в сухие листья.