Широковыйный скарабей

Широковыйный скарабей

Мы были бы неправы, если бы обобщали без ограничения все то, чему нас только что научил священный жук, и приписали бы все это до мельчайших подробностей другим видам навозников того же рода (Scarabaeus). Сходство строения не влечет за собой сходства инстинктов. Без сомнения, общий порядок одинаков для всех вследствие одинаковости орудий, но возможны многие отступления от него, обусловленные внутренними способностями, которых невозможно предвидеть на основании знакомства с внешними органами.

Изучение этих отступлений и особенностей, имеющих тайные причины, является для наблюдателя все более привлекательной частью исследований по мере того, как исследуется какой-нибудь уголок из области энтомологии. Истратив очень много времени и терпения, а иногда и изобретательности, узнаешь, наконец, что делает такой-то. Тогда является вопрос: а что делает другой, его ближайший родич по строению тела? В какой степени его образ жизни и его свойства однородны со свойствами первого? Есть ли у него собственные обычаи, приемы ремесла, особенности искусства, не известные первому? Это вопросы большого интереса, потому что в таких психических различиях ярче проявляются черты, разделяющие два вида, нежели в тех отличиях, которые заключаются в строении надкрыльев или усиков.

Представителями рода скарабеев (Scarabaeus) в моей местности (Южная Франция) являются: священный скарабей (S. sacer Lin.), скарабей полурябой (S. semipunctatus Fab.) и скарабей широковыйный (S. laticollis Lin.). Два первых, зябкие насекомые, держатся вблизи Средиземного моря; третий заходит довольно далеко на север. Я когда-то любовался подвигами полурябого скарабея, который так же страстно любит делать шары, как и его родич, священный жук, но в настоящее время, к моему крайнему сожалению, я не могу заниматься им: мы слишком удалены друг от друга, так как он почти не покидает морского прибрежья. Я рекомендую его кому-нибудь другому из тех, кто пожелал бы прибавить новую главу к жизнеописанию скарабеев: он должен также (и это почти наверное) иметь особенности, достойные внимания.

Итак, для пополнения этой главы мне остается, в близком соседстве от меня, только широковыйный скарабей, самый маленький из трех . Но и этот довольно редко встречается в окрестностях Сериньяна, а потому я лишен возможности наблюдать его в открытом поле, и единственным источником для меня является восстание в садке случайно пойманных жуков.

Будучи заключен под решетку, широковыйный не проявляет ни ловкости, ни стремительности священного жука. У него нет борьбы между вором и обворованным; он не приготовляет шаров из одной любви к искусству, не катает их некоторое время, как безумный, и не покидает потом на дороге, без всякого употребления. Не одна и та же кровь течет в жилах двух этих видов. Более тихого нрава, менее расточительный относительно найденного добра, широковыйный скарабей скромно принимается за кучу манны, посланную ему овцой; выбирает самые лучшие охапки и приготовляет шар; он занимается своим делом, никому не докучая, и ему никто не докучает. Приемы его работы те же, что и у священного жука.

Получив шар требуемого объема, насекомое пускается в путь со своей добычей к тому месту, где будет вырыта норка. Путешествие совершается совершенно так, как и у священного жука. До сих пор нет ничего нового, кроме некоторой медленности работы. Подождем немного, и не замедлит обнаружиться глубокая разница в нравах, разделяющая этих двух насекомых.

Во время передвижения шара я беру его и владельца и кладу их в цветочный горшок на свежий, просеянный песок. Я покрываю горшок куском стекла, которое, поддерживая желательную свежесть в песке, мешает жуку убежать и пропускает свет. Помещение каждого жука в отдельное жилище избавит меня от ошибок, в которые легко впасть, помещая в один садок всех пленников вместе; таким образом, я не рискую приписать нескольким то, что может быть работой одного.

Широковыйный скарабей (S. laticollis L.).

Пойманная мать нисколько не огорчается своим невольничеством. Она скоро начинает рыть песок и исчезает в нем со своим шаром. Дадим ей время устроиться и приступить к хозяйственным работам.

Проходит от трех до четырех недель. Насекомое не появлялось больше на поверхности—доказательство материнских занятий под землей, требующих терпения и продолжительного времени. Наконец, осторожно, слой за слоем, я опорожняю горшок. Открывается просторная зала.

Вынутый из этого углубления песок был сложен жуком на поверхности песка кучей в форме кротовины. Вот тайное помещение, где мать наблюдает за своим нарождающимся семейством. Первоначальный шар исчез. На месте его лежат две маленькие груши, удивительные по изяществу и законченности, и их две, а не одна, как мы могли ожидать на основании известных уже нам данных. Я нахожу, что форма их еще изящнее и нежнее, нежели у груши священного жука .

Эта груша имеет три четверти вершка (33 мм) в длину и 1/2 вершка (24 мм) в ширину в самом широком месте. Признаем, что малорослый лепщик, несмотря на свою медленную неуклюжесть, соперничает в искусстве со своим знаменитым родичем и даже превосходит его. Я ожидал найти грубого ученика, а нахожу совершенного артиста. Не надо судить о людях по наружности—этот совет так же хорош и по отношению к насекомым.

Если сделаем осмотр норки раньше, то увидим, как именно получается груша. Действительно, я нахожу: то совершенно круглый шарик и грушу, без всякого остатка первоначального шара, то один шарик и почти половину первоначального шара, от которого в один прием была отделена часть для изготовляемой груши. Из этих наблюдений ясно виден ход работы.

Шар, который жук делает на поверхности земли, набирая материал охапками из встретившейся кучи, есть временное произведение, которому придается круглая форма с единственной целью—сделать более легким его перемещение.

Шар и сделанная из него груша широковыйного скарабея

Рис. 14. Шар и сделанная из него груша широковыйного скарабея

Насекомое старается придать своей добыче эту форму, но не особенно на ней настаивает: ему достаточно того, чтобы совершить перемещение, не раскрошив добычу, и без помех катить ее. А потому поверхность шарика не отделана окончательно, не сглажена и не сжата особенно тщательно. Под землей, где надо приготовить питательный сундучок для яичка, дело меняется. Опоясав шар выемкой, насекомое разделяет его на две почти равные части и одну из половин подвергает обработке, тогда как другая лежит рядом для последующей работы. Отделенная половина закругляется в виде шарика, который будет брюшком груши. На этот раз лепка совершается с крайним вниманием и осторожностью: речь идет о будущем личинки, которая может подвергнуться опасности, если хлеб будет слишком сух. А потому поверхность шарика утоптана точка за точкой, сжата и выровнена так, что представляет правильную геометрическую кривизну. И эта трудная работа сделана без перекатывания, что доказывает чистая поверхность груши.

Об остальной части работы можно догадаться по образцу работы священного жука. В шарике выдавливается углубление, и он превращается в пузатый, очень неглубокий горшок. Края горшка вытягиваются в виде мешочка, куда и кладется яичко. Мешочек закрывается, сглаживается снаружи и изящно прилаживается к шару. Груша окончена. Потом так же отделывается и другая половина начального шара. Самая выдающаяся черта этой работы—изящная правильность, которая получается без вмешательства какого-либо переворачивания и катания.

К многочисленным данным мной доказательствам этого способа приготовления груш на месте случай позволяет мне прибавить еще одно, очень поразительное. Раз, один только раз, я получил от широковыйного навозника две груши, тесно спаянные между собой брюшками и лежащие в противоположных направлениях. Та, которая сделана первой, не может научить нас ничему новому, но вторая говорит следующее: когда, по причине, которая ускользает от меня, может быть, за недостатком простора, насекомое оставило вторую грушу в соприкосновении с первой и спаяло ее с ней, то вполне очевидно, что всякое перемещение и перекатывание при этом было невозможно. И тем не менее получилась самая правильная форма.

Итак, в норке священного навозника находится всегда только одна груша, в норке широковыйного навозника их две. Я даже подозреваю, что иногда, когда добыча бывает изобильна, их бывает три.

Комментарии закрыты